Неявные формы контроля

Многие исследователи обращались к теме контроля за выполнением описанных Гарфинкелем фоновых ожиданий (взаимные ожидания участников социального взаимодействия, что партнер по общению знает «само-собой разумеющиеся» правила, понимает контекст ситуации). Какие именно механизмы обеспечивают выполнение фоновых ожиданий до конца неясно. Попробуем взглянуть на них с позиций деятельности агентов социального контроля.

Фоновым ожиданиям соответствуют «неявные» нормы повседневного взаимодействия. Американский социальный психолог Т. Шефф назвал их остаточными, подчеркнув их характерные черты: 1) большинство людей согласны с этими правилами; 2) эти правила остаются незамеченными до тех пор, пока не происходит их нарушение. Можно сравнить эти правила с правилами грамматики — человек соблюдает их, не зная, как они сформулированы, сразу же замечая нарушения.

Шефф предположил, что данные нормы соблюдаются в силу немедленной, спонтанной негативной реакции окружающих на их нарушение. Все это знают и поэтому данные нормы нарушаются редко. Однако вопрос о том, что вызывает данную немедленную реакцию остался открытым. Общий ответ на него: этот класс норм создает основы для повседневного взаимодействия, они важны как основа социальной жизни. Их укорененность, естественность обусловливают негативную реакцию на их нарушение. Это, разумеется — чисто описательная модель, мало что говорящая о внутренних механизмах поддержания данного класса норм.

Экспериментально этот вопрос исследовался С. Милграммом — автором знаменитого эксперимента, моделирующего деструктивное подчинение. Милграмм изучал данные нормы посредством нарушения. В качестве примера он выбрал повседневные нормы пользования общественным транспортом. Одна из базовых норм в этом случае (напомним — речь идет об американской повседневности) может быть сформулирована, как «кто успел — тот и сел»: не принято тревожить сидящего человека без веских на то оснований (плохое самочувствие, возраст, беременность).

Милграмма интересовал вопрос санкций, применяемых к нарушителю. Он просил своего студента без каких-либо предварительных мотивировок подходить к кому-то из сидящих с просьбой: «Извините, не уступите ли вы мне свое место?». На предварительной консультации с Т.Шеффом, последний высказал мысль, что возможным исходом станет «нормализация». Нормализация связана с процессом, когда факту нарушения подыскивается такая причина, что бы нарушение не воспринималось в качестве такового. Например, поведение экспериментатора может быть проинтерпретировано следующим образом: «этот человек просит уступить ему место, потому, что ему стало дурно». Это и есть «нормализация».

В первом варианте эксперимента гипотеза Шеффа подтвердилась. Студент подходил в метро к сидящим пассажирам и в вежливой форме просил уступить ему место. После короткого замешательства, большая часть испытуемых (68%) уступали ему место. В данном случае как раз таки и наблюдалась «нормализация», предсказанная Шеффом: люди интерпретировали просьбу в ключе того, что молодому человеку стало плохо. Тогда Милграмм несколько изменил условия эксперимента. Студент, держа в руке дешевый детектив выражал просьбу уступить ему место: «Извините, вы не уступите мне место, а то мне неудобно читать стоя?». На этот раз место уступали лишь в 40% случаев. Слишком тривиальная мотивировка затрудняла процесс нормализации. Наблюдатели фиксировали, что в этом случае испытуемые дольше пребывали в замешательстве, а отказы давались более категоричным тоном.

Эти эксперименты наводят на некоторые размышления. Во первых, когда Милграмм просил специалистов спрогнозировать результаты экспериментов, то назывались цифры намного ниже тех, что были получены в ходе эксперимента (в среднем — 14% уступок, — т.е. почти в 5 раз меньше). Во-вторых, все участники экспериментов, вынужденные озвучивать просьбы указывали на сильные сдерживающие эмоции, возникавшие в момент начала эксперимента. Эмоции (ощущение неловкости, стыда, смущения) были настолько сильны, что большинство экспериментаторов, после того, как им уступали место, делали вид, что им нездоровится, оправдывая свою просьбу. Другими словами «нормализация» оказалась двусторонним процессом! Это подтверждается тем, что в случае второго эксперимента, негативные эмоции были более сильными, т.к. не было оснований для нормализации.

Это заставляет нас констатировать, что большинство людей в случае нарушения норм повседневности сами для себя выступают в роли агента социального контроля. Механизм контроля за повседневностью «встроен» в нашу психику. Как говорил Гарфинкель, — повседневность принудительна.